Генрих Гацура - Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]
Девушка, возле которой он остановился, вдруг покосилась на него и отошла в сторонку.
«Черт побери! Наверное, от меня здорово разит перегаром. Надо пойти куда-нибудь перекусить или хотя бы выпить кофе».
За несколько месяцев бродяжничества Сергей неплохо изучил город, особенно центр. Он знал время работы всех кафе, столовых или маленьких забегаловок, где можно было выпить или даже подремать за столиком, а за сорок копеек неплохо поесть. Правда, в последнее время у него совсем пропал аппетит. Целыми днями Сергей ничего не ел, пил только кофе. Вот и сейчас он устремился не в столовую, а в кафе.
— Вы последние?
Стоящая рядом с молодым человеком девушка повернулась к Николаеву и сказала:
— Да, мы.
У нее были огромные красивые глаза, добрая улыбка и белая нежная кожа, которую очень трудно встретить у жителей большого города. Вероятно, она недавно приехала из провинции, и город не успел наложить на ее чистое лицо свою каинову печать. Стоявший же рядом с ней парень в грязном сером плаще, был уже отмечен ею. Он наклонился к девушке и прошептал:
— Аллочка, мы должны выпить за нашу встречу вон того винчика.
Молодой человека потыкал в витрину своим оттопыренным мизинцем. Обгрызенные ногти на его пальцах были покрыты красным маникюрным лаком, но и сквозь него просвечивала грязь. Молодой человек был пьян, поэтому достаточно развязен.
— Я еще никогда не пила. Мне мама — не разрешает даже шампанского на Новый год.
— Ты же сказала, что живешь в студенческом общежитии. Какая там мама? Да и выпьем мы чуть-чуть, по сто грамм. Ну, может, я двести прихвачу. Потом пойдем ко мне слушать музыку. У меня такие записи! Закачаешься. «Битлз, Бони-М, АББА, Би-Джиз…»
— Ладно, но только чуть-чуть.
— О чем речь? Ты не смотри, что вино дешевое, зато градус есть, живо настроение поднимет. Понятно?
Девушка улыбнулась, до нее еще не дошел смысл речи ее спутника. Она не понимает и того, что своим согласием выпить с этим человеком она подписывает смертный приговор своей нежной белой коже, стройной фигурке и своим красивым глазам. Возможно, года через два она сама станет завсегдатаем одной из таких забегаловок. Глаза ее провалятся и станут злыми, кожа посереет и отвиснет, и симпатичная наивная девчушка превратится в опустошенную женщину с лицом, по которому можно будет без труда определить количество сделанных ею подпольных абортов.
Подошла очередь молодого человека. Продавщица подмигнула ему и тихо спросила:
— Жоржик, новенькая?
По лицу Жоржика расплылась самодовольная улыбка.
— Что тебе? Как всегда? Два по двести?
— Давай, два по двести.
— Вы же говорили, что мы выпьем по сто граммов? — удивленно спросила девушка.
— Ты что, не видишь, меньше чем по двести не наливают.
Продавщица улыбнулась и подала два стакана.
— Что еще желаете?
— Две конфетки для дамы.
— Пожалуйста, с вас два рубля.
Две мятые бумажки исчезли в ящике стола. Сергей проводил взглядом парочку до столика и подумал, что в данном случае это стоимость загубленной жизни девушки.
«Может, взять сто коньячка?» — но тут же отбросил эту мысль, — сначала надо устроиться на работу.
— Вы будете что-нибудь брать?
Голос продавщицы вернул его к действительности.
— Да, да. Мне, пожалуйста, один кофе, бутылочку за девять и… сто пятьдесят коньяка, — последняя фраза вырвалась у него сама собой. Он не хотел заказывать алкоголь и вот, пожалуйста.
— С вас три рубля семьдесят шесть копеек.
«Отказываться поздно, — надо платить. Вот же невезуха сегодня. Мне еще надо было сходить на вагоностроительный, насчет работы».
Сергей расплатился, взял коньяк и подошел к единственному свободному столику, за которым сидела молодая женщина в красной заграничной куртке.
— У вас свободно?
— Садись! — сказала женщина и посмотрела не него своими сильно подведенными глазами. — Что такой невеселый? Жена ушла или любовница рога наставила?
— Нет, на работу никак не могу устроиться.
— Чего? — изумленно уставилась на него соседка по столу.
— Видите ли, в чем дело. У меня в трудовой книжке последняя запись «старший инженер», поэтому, никто не хочет меня принимать на работу, да и прописки у меня нет.
— За что с работы вытурили? Поддавал здорово?
— Нет, что вы, ни капли.
Женщина посмотрела на стакан Сергея и усмехнулась.
— Вы меня неправильно поняли, — начал оправдываться он, — я тогда совсем не пил. Это я сейчас только.
Обладательница яркой куртки мотнула головой и сказала:
— А вот я, все время пью, и хоть бы что. Сегодня на суде сказали, чтобы я бросила пить, иначе отберут детей и отдадут родителям мужа. А я им говорю, что пила, пью и пить буду. Пошли они все в…
От последнего слова, вырвавшегося из уст женщины, Сергей даже закашлялся.
— Ты что? Не в то горло попало? Ничего, бывает. Вот у меня один случай произошел. Я проводником работаю на железной дороге. Ехал у меня в вагоне один такой культурненький мужичок, ну, как ты, коньячка выпил, закашлялся и, представляешь себе, — помер. Его, значит, в мое купе перетащили, а на ближайшей крупной станции сняли вместе с вещичками. Ночью я спать ложусь, а мне что-то в бок колет. Поднялась, смотрю — кошелек, Раскрыла, а там двадцать зелененьких лежат. Красота!
— Вы их отдали?
— Что, я похожа на дуру?
— Да, но ведь так нельзя.
— Что нельзя?.. Вот мне сказали, что я после техникума буду работать в чистоте, и зарплата не меньше ста пятидесяти, а меня сунули в овощехранилище, к гнилой картошке, на девяносто рублей. Попробуй на девяносто рублей прожить при нашей дороговизне. А ведь и одеться по моде, и пожрать по-человечески хочется. А, что там говорить! Ты заходил в «Дом мебели»? Видел, какие там гарнитуры по десять тысяч стоят? «Монтана»! А говорят, есть и по тридцать тысяч. Только кто их покупает? Я по три сотни в месяц имею, ну а летом — так и все пять, не считая безбилетников, и то не могу себе такой купить. Но кто-то покупает! Я бы их всех, зараз, к стенке! Женщина взмахнула рукой и свалила свой бокал на пол.
Сергей допил коньяк и, воспользовавшись перебранкой между пьяной и уборщицей, выскочил из кафе.
— Эй ты, иди сюда!
Сергей оглянулся и посмотрел на двух молодых людей, стоящих в подворотне возле кафе.
— Иди сюда!
— Это вы мне?
— Тебе, тебе!
Он подошел. Один из парней схватил его за рукав пальто и дернул. Затрещали нитки.
— Что вы делаете?
— Заткнись, зараза! Мы сейчас быстро покажем тебе, что делаем. Куда дел краденые часы? Ну говори, а то сейчас быстро в КПЗе[5] окажешься.
— Какие часы? Что вам от меня надо?
Длинный мигнул коротышке с огромным «фингалом» под глазом.
— Ну-ка, лейтенант, сбегай за машиной, мы его сейчас в отделение отвезем. Там он быстро расколется. Последний раз спрашиваем, кому продал краденые часы и куда дел деньги?
Тут Сергей увидел Рыжего и сразу все понял, рванулся, но тяжелое полено опустилось ему на голову, и он упал, как подкошенный.
«Ребятишки» оттащили его за мусорные ящики. Рыжий быстро обыскал карманы лежащего и сунул длинному трояк.
— А мне? — спросил коротышка.
— У тебя нос… Ну-ну, я же пошутил, шуток не понимаешь? На, держи!
Когда парни ушли, Рыжий вытащил из-за пазухи ржаные плоскогубцы и быстро нагнулся. На всю операцию у него ушло несколько секунд. Подбросив две золотые коронки на ладони и довольно хмыкнув, он исчез в огромной дыре забора.
Сергей пришел в себя от холода. Он открыл глаза и увидел одетую в какую-то рвань старуху, пытавшуюся снять с него ботинок. Она кряхтела, сопела, но никак не могла развязать шнурок.
Сергей пошевелился. Старуха удивленно посмотрела на него.
— Ты, смотри, живой, — сказала она, но шнурок не бросила, а только покосилась на стоящий рядом уже сдернутый с ноги ботинок.
— Эй, — Сергей сделал попытку сесть.
Старушка схватила снятый ботинок и отошла.
— Отдайте ботинок!
Она замотала головой и сильней прижала его к груди.
— Не дам. Это еще хороший ботинок, я его всего сто лет носила, — и без всякой связи добавила. — А меня сегодня изнасиловали и горлышко перерезали. Два ведра крови вытекло.
Сергей сел и схватился за голову.
— Кто же тебя, такую старую, изнасиловал?
— Я не старая, мне еще шестнадцати нет, а изнасиловал Гитлер, и горлышко он перерезал. Вот, посмотри.
Старуха задрала голову и показала синий шрам на шее.
Сергей прислонился головой к холодному мусорному ящику и закрыл глаза. Когда он их открыл, старухи не было, только там, где она стояла, валялся ботинок.
К мусорному ящику подошла женщина с ведром.
— Вам плохо?
